Междугородный автобус, заполненный наполовину, в основном места у окна. В проходах пустота. Езды час. Я сижу сразу за спиной у водителя у окна, на сидении рядом очень большие пакеты, а сверху сумка. Так как автобус полупустой, не вижу ничего страшного, что заняла два сидения.

День был не мой. На последнем полустанке в салон зашла бабка с пекинесом в руках. Ей необходимо было сесть рядом со мной. Я не боюсь собак, но у меня куча пакетов. На другое сидение бабка пересесть отказалась:

— У меня мальчик, ему будет там тесно. Понаставили сумок — вы за них платили?

Если б оставались наличные деньги, я бы лучше купила второй билет, но налички не было. Кое-как втиснулась с этими баулами в одно кресло, один пакет поставила в ноги, другой на руки.

Едем. Пекинес смирно сидит на руках, смотрит в проход. Псиной несёт, правда, но потерплю… И тут бабка решает, что кобельку будет интересно смотреть в окно, и берёт его на плечо головой к окну:

— Смотри в окошечко, мальчик, скоро приедем!

В сантиметре от пекинеса находится моё лицо, прочно зацементированное в одном положении сумками до подбородка. Собака пытается меня обнюхать и лизнуть в глаз. Я протестую, вереща во весь голос:

— Можно отвернуть от меня собаку?! Что вы её мне в лицо пихаете?

Бабка чуток отодвигает собаку.

— А в чём дело? Она чистенькая, домашняя, без глистов.

Швыряю сумки на сидение, сама, развернувшись, встаю, насколько это возможно (главное, чтоб не лицо было возле собаки), и раздельно, по слогам, твёрдым шёпотом сообщаю этой любительнице животных:

— Со-ба-ку-от-мо-е-го-ли-ца-у-бра-ла!

Бабка разворачивает пекинеса мордой в проход и сетует на весь автобус:

— Ой, нежные все стали! Подумаешь, мальчик ухо ей полижет пять минут, потерпеть, что ли нельзя? Он же не есть его собирался.

Блин, я, может, не против, чтоб чей-то мальчик лизнул меня в ухо, но, пардон, не сукин же сын в прямом и переносном смысле!